В то время как рабочий класс стал иконой и ритм жизни становится все нестабильнее, современная мода мечется вместе с ним из одной крайности к другой. Стиль начинает определяться таким набором факторов, что становится невозможным предсказать, что ждет нас в ближайшем будущем.
Сегодняшние подиумы и их создатели мечутся в поисках мимолетных тенденций, которые способны вдохновить их на новые открытия в стиле. В то же время, недолго побывшие на пике модные установки отбрасываются в сторону, где смешиваются с массовой культурой, скукой и погибают в одиночестве на свалке прошлогодних трендов. Тяга к утилитаризму — логичная реакция реципиентов моды на нестабильную ситуацию.
Нормкор и подобные ему — лишь самые яркие проявления тенденции, для зарождения которой достаточно лишь иногда просматривать ленту Tumblr. Но сколько сильным бы не было стремление создателей оторвать моду от корней, есть одна область жизни, которая вот уже тридцать лет оказывает решающее влияние на моду и стиль.
В 60-х и 70-х годах прошлого века мода была уделом очень и очень незначительной прослойки людей. Одежда создавалась для того, чтобы показать роскошь и богатство, и вся эстетика диктовалась сверху вниз. Все это привело к мощному протестному движению, которое в частности проявилось в панк-революции в Великобритании 1970-х и создании особой моды, которая не подражала одежде богатых и знаменитых.
Благодаря работе таких фигур, как Вивьен Вествуд, Малькольм Макларен и Зандра Родос, хорошо одетый мир впервые понял, что одежда может стать способом протеста. Булавки, рваные джинсы и прочие панк-атрибуты перекочевали из трущоб на подиумы и остаются там по сей день. Нечто подобное произошло в 1990-х, когда благодаря развитию фанатского движения и таким группам, как Oasis и The Stone Roses, появилось течение в стиле, которое назвали «terrase casual», в котором причудливо смешалась спортивная одежда и традиционные рабочие элементы вроде парок и курток-харрингтон.
Все это результат влияния низов на верхи, рабочей культуры на мир высокой моды и этот процесс продолжается по сей день. Везде, от пэчворк-украшений от Junya Watanabe до экспериментов с глэм-роком от Saint Laurent, дизайнеры полагаются на зарекомендовавший себя набор образов, который существует еще со времен Sex Pistols.
Таким образом, экономические лишения конца ХХ века и волнения в пролетарской среде навсегда изменили мир моды, сделав его странным коктейлем из роскоши и самобытной простоты.
Но не стоит искать в этих поисках вдохновения реальный социальный подтекст. Учитывая, сколько панков и скинхэдов появилось на улицах в последние годы, следует видеть в этом скорее прочно оформившуюся моду с четкими правилами поведения. Не каждый надевший бомбер разделяет нацистские взгляды, точно так же, как не всякий ирокез принадлежит идейному панку.
В то же время, существует куда более тонкая разновидность культурного присвоения, которая в меньшей степени зависит от субкультурной принадлежности, но сохраняет стилистическую достоверность первоисточника. Дорогие спортивные костюмы, ретро-сникеры, ностальгия по 90-м — пожалуй, это самая большая бессознательная ностальгия по культуре рабочего класса в истории.
На протяжении десятилетий смешение брендов высокой моды, таких как MOSCHINO, Armani и Versace с элементами повседневной, спортивной одежды от Nike, Reebok, Fred Perry и Champion наблюдается во многих уголках мира, в том числе в хип-хоп культуре. Культура британских чавсов довела эту эклектику до пика, создав узнаваемый образ, который используют даже отечественные дизайнеры вроде Гоши Рубчинского.
Культура спальных районов создает моду и никто не сможет отрицать это. Недавняя история с брендом Burberry показала несостоятельность концепции производства одежды для богатых — никто не желал носить такую одежду, которая всем своим видом кричала об общественном положении, в то время как большая часть населения страны пребывала в незавидном финансовом положении. В конце концов новым дизайнерам удалось вывести бренд из кризиса, но он стал очень показательным для остальных известных марок.
Почти каждый крупный модный дом расширил производство собственной линии кроссовок (многие из которых целиком повторяют модели начального уровня масс-маркет брендов), что не может не говорить о том, что мода пошла на поводу у рабочего класса. Уникальные процессы наблюдаются даже в классической мужской моде, где стало нормальным носить кроссовки Air Jordan с классическим костюмом.
Но что привело к такому изменению? Почему мода ориентирована снизу вверх? С одной стороны, в рабочей культуре всегда есть элемент подлинности, которой недостает модным тенденциям. То, что пришло прямиком с улицы всегда кажется более искренним, чем то, что вызрело в умах образованных модельеров. Тем не менее под всем этим лежит что-то более зловещее, с гораздо более глубокими культурными коннотациями. Если раньше массовая мода являла собой переодевание небогатого человека в одежду богатого, то сегодня все с точностью наоборот.
В действительности, взрыв уличной культуры в высокой моде является своего рода флиртом богатых людей с простотой и дешевизной. Индустрия моды не стремится за дешевизной, а просто перенимает форму, наполняя ее новым содержанием. Так, обычная кепка от известного дизайнера может стоит баснословных денег, но оставляет возможность считывания осведомленными людьми того факта, что этот предмет одежды хоть и смотрится просто, но на деле не является таким. Отказ от внешней вычурности не обозначил отказ от уникального потребления, но зашифровал его среди массовых стилевых шаблонов.
Благодаря благословению моды, дорогое шерстяное пальто в паре с костюмом-тройкой и парой беговых кроссовок может, наконец, считаться стильным решением.
Конечно, мы затронули лишь малую часть из общего пейзажа моды и было бы нелепо предполагать, что индустрия моды будет просто сидеть и ждать, пока рабочий класс придумает идеи, которые можно разведать, украсть и присвоить. Такая схема больше не работает, после того, как любой может создавать стиль, а дистанция между народом и творцом сократилась до пары кликов.
